Неточные совпадения
Возвратившись к круглому
столу, я изобразил синего зайца, потом нашел нужным переделать из синего зайца куст.
Клим присел на край
стола, разглядывая Дронова; в спокойном тоне, которым он говорил о Рите, Клим слышал нечто подозрительное. Тогда, очень дружески и притворяясь наивным, он стал подробно расспрашивать о девице, а
к Дронову
возвратилась его хвастливость, и через минуту Клим почувствовал желание крикнуть ему...
Самгину показалось, что глаза Марины смеются. Он заметил, что многие мужчины и женщины смотрят на нее не отрываясь, покорно, даже как будто с восхищением. Мужчин могла соблазнять ее величавая красота, а женщин чем привлекала она? Неужели она проповедует здесь? Самгин нетерпеливо ждал. Запах сырости становился теплее, гуще. Тот, кто вывел писаря,
возвратился, подошел
к столу и согнулся над ним, говоря что-то Лидии; она утвердительно кивала головой, и казалось, что от очков ее отскакивают синие огни…
Варвара
возвратилась около полуночи. Услышав ее звонок, Самгин поспешно зажег лампу, сел
к столу и разбросал бумаги так, чтоб видно было: он давно работает. Он сделал это потому, что не хотел говорить с женою о пустяках. Но через десяток минут она пришла в ночных туфлях, в рубашке до пят, погладила влажной и холодной ладонью его щеку, шею.
Матрена садится
к столу и пьет. Бальзаминова
возвращается. Матрена встает.
После каждого выстрела он прислушивался несколько минут, потом шел по тропинке, приглядываясь
к кустам, по-видимому ожидая Веру. И когда ожидания его не сбывались, он
возвращался в беседку и начинал ходить под «чертову музыку», опять бросался на скамью, впуская пальцы в волосы, или ложился на одну из скамей, кладя по-американски ноги на
стол.
Он прописал до света,
возвращался к тетрадям не один раз во дню, приходя домой вечером, опять садился
к столу и записывал, что снилось ему в перспективе.
— Мы это все проверим, ко всему еще
возвратимся при допросе свидетелей, который будет, конечно, происходить в вашем присутствии, — заключил допрос Николай Парфенович. — Теперь же позвольте обратиться
к вам с просьбою выложить сюда на
стол все ваши вещи, находящиеся при вас, а главное, все деньги, какие только теперь имеете.
Не нашед ключа, Владимир
возвратился в залу, — ключ лежал на
столе, Владимир отворил дверь и наткнулся на человека, прижавшегося в угол; топор блестел у него, и, обратись
к нему со свечою, Владимир узнал Архипа-кузнеца.
Гааз жил в больнице. Приходит
к нему перед обедом какой-то больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и пошел в кабинет что-то прописать.
Возвратившись, он не нашел ни больного, ни серебряных приборов, лежавших на
столе. Гааз позвал сторожа и спросил, не входил ли кто, кроме больного? Сторож смекнул дело, бросился вон и через минуту
возвратился с ложками и пациентом, которого он остановил с помощию другого больничного солдата. Мошенник бросился в ноги доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.
— Вы, впрочем, может быть, бредите, — решила генеральша и надменным жестом откинула от себя портрет на
стол. Александра взяла его,
к ней подошла Аделаида, обе стали рассматривать. В эту минуту Аглая
возвратилась опять в гостиную.
Абрамовна вышла из его комнаты с белым салатником, в котором растаял весь лед, приготовленный для компрессов.
Возвращаясь с новым льдом через гостиную, она подошла
к столу и задула догоравшую свечу. Свет был здесь не нужен. Он только мог мешать крепкому сну Ольги Сергеевны и Софи, приютившихся в теплых уголках мягкого плюшевого дивана.
Вихров дал ей денег и съездил как-то механически
к господам, у которых дроги, — сказал им, что надо, и
возвратился опять в свое Воздвиженское. Лежащая на
столе, вся в белом и в цветах, Клеопатра Петровна ни на минуту не оставляла его воображения. На другой день он опять как-то машинально поехал на вынос тела и застал, что священники были уже в домике, а на дворе стояла целая гурьба соборных певчих. Катишь желала как можно параднее похоронить свою подругу. Гроб она также заказала пренарядный.
Когда они
возвратились к Клеопатре Петровне, она сидела уж за карточным
столом, закутанная в шаль. На первых порах Клеопатра Петровна принялась играть с большим одушевлением: она обдумывала каждый ход, мастерски разыгрывала каждую игру; но Вихров отчасти с умыслом, а частью и от неуменья и рассеянности с самого же начала стал страшно проигрывать. Катишь тоже подбрасывала больше карты, главное же внимание ее было обращено на больную, чтобы та не очень уж агитировалась.
— Ну, слава богу, проводили! — сказал мне Зачатиевский,
возвращаясь из передней, — теперь вы — наш гость! садитесь-ка сюда, поближе
к источнику! — прибавил он, усаживая меня
к столу, уставленному фруктами и питиями.
Но на этот счет Алексей Дмитрич оставался непреклонным. Кшецынский продолжал обедать за
столом его высокородия, и — мало того! — каждый раз, вставая из-за
стола, проходил мимо своего врага с улыбкою, столь неприметною, что понимать и оценить всю ее ядовитость мог только Федор. Но
возвратимся к рассказу.
Вы можете себе представить, сколько разных дел прошло в продолжение сорока пяти лет через его руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не привело в негодование, не лишило веселого расположения духа; он отроду не переходил мысленно от делопроизводства на бумаге
к действительному существованию обстоятельств и лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого числа отношений, сообщений, рапортов и запросов, в известном порядке расположенных и по известным правилам разросшихся; продолжая дело в своем
столе или сообщая ему движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел в виду, само собою разумеется, одну очистку своего
стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой в Красноярске, которая не могла ближе двух лет
возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела в другую канцелярию, где уже другой столоначальник оканчивал по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть лица, которые пойдут по миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
Я был в отчаяньи — ушел и яду
Купил — и
возвратился вновь
К игорному
столу — в груди кипела кровь.
Глумов (
возвращается и садится
к столу). Записать! (Вынимает дневник.) Человеку Мамаева три рубля, Манефе пятнадцать рублей. Да уж кстати весь разговор с дядей. (Пишет.)
— Сейчас доложу-с!.. Потрудитесь пожаловать в гостиную! — отвечал курьер и указал на смежную комнату. Бегушев вошел туда. Это была приемная комната, какие обыкновенно бывают на дачах. Курьер скоро
возвратился и просил Бегушева пожаловать
к Ефиму Федоровичу наверх. Тот пошел за ним и застал приятеля сидящим около своего письменного
стола в халате, что весьма редко было с Тюменевым.
К озлобленному выражению лица своего Тюменев на этот раз присоединил важничанье и обычное ему топорщенье.
К обеду
возвратился граф Хвостиков. На него жаль было смотреть: он как сел на поставленный ему стул перед прибором на
столе, так сейчас же склонил свою голову на руки и заплакал.
Сашка улыбался, гримасничал и кланялся налево и направо, прижимал руку
к сердцу, посылал воздушные поцелуи, пил у всех
столов пиво и,
возвратившись к пианино, на котором его ждала новая кружка, начинал играть какую-нибудь «Разлуку». Иногда, чтобы потешить своих слушателей, он заставлял свою скрипку в лад мотиву скулить щенком, хрюкать свиньею или хрипеть раздирающими басовыми звуками. И слушатели встречали эти шутки с благодушным одобрением...
Он сел за
стол и занялся этим конспектом, и ему казалось, что
к нему
возвращается его мирное, покорное, безразличное настроение.
Но оставим ученые рассуждения и
возвратимся к батенькиному банкету. Так извольте же припомнить, что этакие меды и пива стоят по всему
столу. Увидите же, что из этого после выйдет.
Анисья проходит сердито в чулан,
возвращается с трубой и столешником и подходит
к столу.
— Ушел и яду
Купил — и
возвратился вновь
К игорному
столу — в груди кипела кровь,
В одной руке держал я лимонаду
Стакан — в другой четверку пик,
Последний рубль в кармане дожидался
С заветным порошком — риск право был велик,
Но счастье вынесло, и в час я отыгрался!
Но
возвращаясь, по временам,
к действительности, голова его додумалась-таки до решения, как быть и что следует делать. Присев
к столу и вынув чистый лист бумаги, он принялся писать, медленно выводя буквы и как бы обдумывая каждое слово.
С этим она, обойдя с огнем всю квартиру, распорядилась внести свои вещи в кабинет мужа, а сама наскоро умылась, сделала без всякой сторонней помощи довольно скромный туалет и, послав человека за новою каретой, присела у мужниного письменного
стола и написала: «Я еду
к брату Григорию и через час
возвращусь. Если вы ранее меня
возвратитесь от княгини Казимиры, то распорядитесь избрать мне в вашей квартире уголок для моего приюта».
А чиновник, занятый своими мыслями, встал и, почесывая локоть, пошел зачем-то
к шкапу.
Возвратившись через минуту
к своему
столу, он опять занялся книгой: на ней лежала рублевка.
Дедушка, сердито шамкая губами, одевается, и мы идем
к речке. Ночь хорошая, лунная. Выкупавшись, мы
возвращаемся к себе. Графинчик стоит на
столе. Я наливаю две рюмки. Дедушка берет одну рюмку, крестится и говорит...
— Вот буржуазная психология! А я как раз заметила наоборот; именно интеллигенты при первой же возможности
возвращаются к своим прежним барским привычкам… Да вот, ты же первый. Постоянно — то тебе невкусно за
столом, того не хочется…
Нетов не слушал. Глаза его все
возвращались к листкам, лежащим на
столе.
— Никонов певец! — возмущался он,
возвращаясь через пять минут
к столу и садясь писать. — Боже мой, что за вкусы! Этому Никонову в уличные певцы идти, а не в оперу!
Зарядив таким образом пистолет, он завинтил пороховницу, повесил ее на прежнее место и,
возвратившись к письменному
столу, сел в кресло.
Затем она подошла на цыпочках
к выходной двери, вынула ключ,
возвратилась в спальню, сунула его под подушку, поставила на
стол пузырек с ядом и потушила свечу. Она бросила последний взгляд на постель и ей показалось, что она видит впотьмах, как глядит на нее труп.
С пистолетом в руках он
возвратился к письменному
столу и сел в кресло. Положив оружие, он достал два листа бумаги и начал писать.
Иногда,
возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали
стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших
столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал
к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил...
К вечеру фельдмаршал совсем поправился и даже ходил гулять с Фаддеевым — город посмотрел и закатом солнца полюбовался, а потом, как
возвратился домой в десять часов, хозяин уже его ждет и
к столу просит.